А вот эта тема – одна из самых сложных.
Настолько, что консенсуса по ней нет, и вряд ли когда-нибудь наступит.
Настолько, что если вы не готовы рассматривать точки зрения, не совпадающие с мнением большинства – тогда лучше отложите чтение до более удобного случая.
Драматизм истории ХХ века на примере еврейского народа проявился особенно ярко, если учесть, что он был на грани уничтожения, подвергся геноциду.
Одно из важнейших нравственных требований, предъявляемых к человеку еврейской традицией – чувство благодарности. И по этой причине, и по множеству других, безмерным должно быть чувство благодарности, которое испытывают евреи ХХ века и их потомки к воинам всех стран Антигитлеровской коалиции, защитивших мир от нацизма, от геноцида.
Среди этих героев достойное место занимали и воины-евреи, 500 тысяч в Советской армии, миллион в армиях остальных стран коалиции. Но здесь – о другом, о более важном. Не о чувстве гордости за своих – разве этим удивишь кого-то в мире? Разве нет такого же чувства у любого из народов Европы, Азии, Америки, Африки?
Здесь о чувстве благодарности к тем, другим, благодаря которым…
Так же, как звание Праведника народов мира учреждено евреями для представителей других народов.
Наиболее дорогую цену в войне с фашизмом заплатила Советская армия, и подвиг ее воинов бессмертен.
У вас вопрос – так что же в этой теме сложного?
Давайте перейдем на личностный уровень. Жизнь человека – это главная ценность в окружающем мире. Умышленные, жестокие действия по отнятию жизней – это преступление против человечности, независимо от того, против какого народа они направлены.
И вот проблема, к осмыслению которой даже современное общество, даже спустя 80 лет, к сожалению, не готово.
В 1942 г. одним из страшных преступлений фашистов стало массовое убийство мирных граждан после захвата города Ростов-на-Дону. Змиевская балка, как и Бабий Яр, стала символом ужасающей жестокости.
Среди погибших там евреев были, вероятно, жена и маленькая дочь бывшего раввина Ростова-на-Дону.
Бывшего – т.к. к этому времени его уже не было в живых. Рав Моше Медалье был арестован НКВД в 1935, расстрелян – в 1938. В том же невоенном 38-м году, когда были расстреляны и его отец, раввин Москвы, и всё руководство еврейской общины Ленинграда, и так же было в других городах…
Неудобный, философский вопрос: А если бы рав Моше погиб позднее, в годы войны, от руки других палачей – тогда его смерть была бы более ужасной, была бы большей трагедией? Его убийство было бы более преступным?
Через год после его расстрела на территорию СССР, спасаясь от немецких захватчиков, пришли два достойнейших еврея, деятели Бунда – Виктор Альтер и Герш-Вольф Моисеевич Эрлих.
Это они, зная ужасы фашизма, предложили Сталину создать Еврейский антифашистский комитет. Но, несмотря на то, что предлагали бороться против врага СССР, сами были арестованы и погибли в застенках. Как, впрочем, позднее – члены созданного без них комитета, цвет еврейской культуры во главе с Михоэлсом.
Впрочем, в сентябре 1939 Альтер и Эрлих могли бы не суметь перебраться на советскую сторону. И если бы остались в той части Польши, которую оккупировали немцы – наверняка погибли бы в 42-м или в 43-м, в Треблинке или в Варшавском гетто.
Но снова возникает тот же неудобный, философский вопрос: А что, если бы эти руководители Бунда, просто эти люди, погибли в фашистском гетто – тогда их смерь была бы иной по степени трагизма, по степени преступления, в ходе которого отнимали жизнь у мирных, беззащитных, плененных людей?
Внутри человека – свой мир, своя вселенная.
Если у тысяч, сотен тысяч, миллионов людей отнимают жизнь, отнимают умышленно, жестоко, бесчеловечно, создавая для этого механизм, вовлекая в него другие сотни тысяч и миллионы людей – тогда что может служить оправданием, извинением, реабилитацией этой бесчеловечности?
Чьи-то гео-политические цели? Чьи-то внутри-политические интересы?
В литературе первым это, конкретно на примере войны, описал Василий Гроссман в романе «Жизнь и судьба». Я считаю этот роман главной книгой ХХ века.
Показывая на конкретных примерах жизни и судьбы евреев, живших в тяжелейшее время, мы предлагаем превыше всего ценить эти жизни, в той же мере, как и жизни других народов. И мы призываем ненавидеть тех, кто эти жизни отнимал. Независимо от того, ради каких политических целей они совершали свои преступления.